Дон Кихот. Часть 1 - Страница 130

130

– Очень хорошо понимаю, – сказал он мне, – если вы хотите, чтобы я перевел ее вам слово в слово, то дайте мне перо и бумагу; так мне будет легче сделать это.

Мы дали ему просимое, и он начал понемногу переводить. Окончив, он сказал нам:

– Все, что написано в этой бумаге, я перевел по-испански, не пропустив ни одной буквы. Заметьте только, что Лелья Мариэм означает Пресвятую Деву Марию.

Тогда мы прочитали записку, в которой было написано: «Когда я была ребенком, у моего отца была невольница, которая научила меня на моем языке христианской азале и много рассказывала мне о Лелье Мариэм; христианка умерла, и я знаю, что она отошла не в огонь, но к Аллаху, потому что с того времени я ее видела два раза, и она мне сказала, чтобы я отправилась в ее страну христиан увидеть там Лелью Мариэм, которую я очень люблю. Я не знаю, как мне туда отправиться. В это окно я видела много христиан, но ни один из них не показался мне дворянином, кроме тебя. Я красива и молода и могу взять с собой много денег. Подумай, не можем ли мы с тобой отправиться туда? там ты станешь моим мужем, если хочешь; а если не хочешь, то все равно Лелья Мариэм даст мне кого-нибудь, кто женится на мне. Пишу я тебе сама; но будь осторожен, когда ты дашь кому-нибудь прочитать эту записку и не доверяй ее никакому мавру, потому что они все обманщики. Все это меня сильно тревожит, и мне хотелось бы, чтобы ты никому ничего не рассказывал, потому что, если мой отец узнает об этом, он сейчас же бросит меня в колодец и закидает камнями. Я прикреплю к тростнику нитку, привяжи к ней свой ответ; и если у тебя нет никого, кто бы написал тебе по-арабски, то ответь мне знаками: Лелья Мариэм поможет мне понять их. Да сохранят тебя Она и Аллах, а также и этот крест, который я часто целую, как мне велела невольница». Теперь, господа, судите сами по содержанию этой записки, имели ли мы причины удивляться и восхищаться. Видя нашу радость и удивление, ренегат догадался, что эта записка была найдена не случайно, но предназначалась кому-нибудь из нас. Поэтому он заклинал нас, если его догадка верна, открыться и довериться ему, обещая не пощадить своей жизни для нашего освобождения. С этими словами он вынул из-за пазухи маленькое металлическое распятие и поклялся нам Богом, образ которого находится перед ним и в которого он, хотя и грешник и дурной человек, сохранил чистую веру, держать в строгой тайне все, что нам угодно будет ему открыть. Он говорил, что ему кажется, или, вернее, он предчувствует, что при помощи женщины, написавшей эту записку, все мы должны получить свободу, и он – достигнуть цели своих пламенных желаний, то есть вступить в лоно его святой матери-церкви, из которой он был извергнут, как гнилой член, за свое неверие и свой грех. Ренегат подтверждал свои слова такими обильными слезами и знаками такого искреннего раскаяния, что мы все единодушно согласились рассказать ему истинное происшествие и, в самом деле, дали ему точный отчет обо всем, ничего не скрывая. Мы показали ему маленькое окошечко, в котором появлялась тростниковая палка, и он, со вниманием заметив дом, обещал употребить все свои старания, чтобы узнать, кто живет в нем. Мы решили также ответить сейчас же на записку мавританки, благо у нас есть человек, который может нам помочь в этом деле. Ренегат написал ответ, который я ему продиктовал. Я прочитаю вам его от слова до слова, потому что ни одна из важных подробностей этого приключения не изгладилась из моей жизни и не изгладится до последнего дыхания моей жизни. Итак, вот что я ответил мавританке: «Да сохранят тебя истинный Аллах, моя госпожа, а также и блаженная Мариэм, истинная Матерь Бога, вложившая в твое сердце желание отправиться в страну христиан, потому что она тебя нежно любит. Моли ее открыть тебе, как ты должна исполнить ее повеление; она так добра, что исполнить твою просьбу. От себя и от всех находящихся со мною христиан я обещаю тебе сделать для тебя все, что только можем, до самой смерти. Не замедли написать и сообщить мне о том, что ты думаешь делать; я буду отвечать тебе постоянно. Великий Аллах послал нам христианина, умеющего говорить и писать на твоем языке так хорошо, как ты в том убедишься из этой записки. Поэтому, ни мало не беспокоясь, ты можешь сообщать нам обо всем, что захочешь. Что же касается того, чтобы, по прибытии в страну христиан, ты стала моей женой, то я, как истинный христианин, обещаю тебе это, а ты знаешь, что христиане лучше мавров держат свои обещания. Да примут тебя Аллах и его мать Мариэм под свое святое покровительство».

Когда эта записка была написана и спрятана, я подождал два дня, пока баньо не опустел по обыкновению, и тогда отправился на обычную прогулку на террасу, чтобы посмотреть, не покажется ли опять тростниковая палка; она не замедлила появиться. Как только я ее заметил, хотя и не видя того, кто ее держал, я показал бумагу, желая дать понять тем, чтобы привязали нитку; но она уже висела на палке. Я привязал к ней записку, и несколько мгновений спустя мы снова увидели нашу звезду с ее белым знаменем мира, с маленьким платком на конце. Он упал, я поспешил его поднять, и мы нашли в нем более пятидесяти эскудо в золотых и серебряных монетах разного рода, увеличившие в пятьдесят раз нашу радость. Наши надежды на освобождение окрепли. В ту же ночь наш ренегат пришел опять в баньо. Он узнал и сообщил нам, что в этом доме действительно живет мавр, о котором нам говорили, по имени Ага-Морато; что он необыкновенно богат, и что он имеет единственную дочь, наследницу всего его богатства, которую во всем городе единогласно признают за прелестнейшую женщину во всей Берберии; он рассказывал нам также, что многие вице-короли, приезжавшие в область, просили ее руки, но что она не хотела выходить замуж; он сообщил наконец, что у ней долго жила одна невольница-христианка, недавно умершая. Все это вполне согласовалось с содержанием записки; затем мы вместе с ренегатом держали советы что должны мы предпринять, чтобы похитить мавританку из ее дома и добраться всем до христианской стороны.

130