Дон Кихот. Часть 1 - Страница 56

По дороге Санчо сказал своему господину:

– Господин, не соблаговолите ли ваша милость дать мне позволение немного поговорить с вами? Потому что с того времени, как вы отдали мне строгий приказ молчания, вот уж больше четырех хороших вещиц сгнило у меня в желудке и сейчас на кончике, языка у меня одна такая штучка, которую мне не хотелось бы видеть тоже погибшей.

– Скажи, – ответил Дон-Кихот, – но будь краток, длинная речь никогда не может быть приятной.

– Я говорю, господин, – начал Санчо, – что вот уж несколько дней я размышляю о том, как мало выигрывают и приобретают те, кто, подобно вашей милости, ищет приключений в этих пустынях и странствованиях по большим дорогам, где сколько ни преодолевай опасностей, сколько ни одерживай побед, никто этого не увидит и не узнает, и так они и останутся преданными вечному забвению к большому ущербу благих намерений и заслуг вашей милости. Поэтому, мне кажется, было бы лучше, если только ваша милость не имеет лучших видов, отправиться нам к какому-нибудь императору или принцу, которому приходятся вести войну; у него на службе ваша милость могли бы показать мужество вашей руки, вашу великую силу и ваш еще более великий ум. Когда это увидят государь, которому мы будем служить, он наградит нас каждого по заслугам. Там найдутся и писатели, которые составят описание подвигов вашей милости, чтобы увековечить их в памяти людской. Что касается моих, но о них я ничего не говорю, так как они не выходят из границ славы оруженосцев; но все-таки осмелюсь сказать, что если бы у рыцарей был обычай описывать и подвиги оруженосцев, то, я думаю, мои тоже не были бы забыты.

– Ты говорил недурно, Санчо, – ответил Дон-Кихот; – но прежде, чем являться туда, надо сначала, в виде испытания, постранствовать по свету, поискать приключений и приобрести в них себе имя и известность. Рыцарь должен быть уже известен своими делами, когда он представляется ко двору какого-нибудь великого монарха, так чтобы, едва он въехал в городские ворота, мальчики окружили его и бежали за ним, крича вслед: «Вот рыцарь Солнца», или хоть Змеи, или какого-нибудь другого отличительного знака, под которым он совершал великие подвиги. «Вот тот, – скажут они, – который победил в поединке страшного великана Брокабруно; вот тот, который разочаровал персидского Мамелюка из долгого очарования, в котором он пребывал около девятисот лет»; и они будут бежать за ним, провозглашая одно за другим его великие дела. И вот на шум детей и толпы народа выйдет король этого королевства на балкон своего королевского дворца, и как только он увидит рыцаря, которого он узнает по цвету вооружения и девизу на его щите, то громко воскликнет: «Пусть все рыцари, которые находятся при моем дворе, выйдут на встречу приближающемуся к нам цвету рыцарства». По этому повелению все выйдут, и он сам сойдет до половины лестницы навстречу рыцарю. И крепко обнимет он его и запечатлеет на его лице лобзание мира. Затем, взяв за руку, он проведет его в покои королевы, где рыцарь найдет ее вместе с инфантой, ее дочерью, непременно, прелестнейшей и очаровательнейшей из молодых девиц, каких только можно встретить на большей части земной поверхности. И немедленно тогда же случится так, что инфанта кинет взор на рыцаря, а рыцарь – на инфанту, и каждый из них покажется другому скорее божественным, чем человеческим, существом, и, сами не сознавая, как и почему, окажутся они пойманными и запутанными в неразрешимые сети любви с сердцем, полным беспокойного желания переговорить и открыть друг другу свои чувства, желания и муки. Отсюда конечно, рыцаря поведут в какой-нибудь богато-обставленный покой дворца, где, сняв с него вооружение, ему подадут одеться в богатую пурпурную тунику; и если наружность его была прекрасна в вооружении, то еще прекрасней предстанет она в придворном платье. Наступает вечер, и он ужинает вместе с королем, королевой и инфантой и не может оторвать глаз от юной принцессы, беспрестанно посматривая на нее украдкой от присутствующих; она с невинною ловкостью отвечает ему тем же, потому что она особа очень разумная, как я уже сказал. Ужин кончен; и вот видят, в дверь покои входят отвратительный карла, а за ним прекрасная дама с двумя великанами, которая предлагает для разрешения какое-нибудь дело, составленное древним мудрецом самых отдаленных времен, и такое, что кто решит его, тот будет считаться лучшим рыцарем в свете. Немедленно же король повелевает тогда, чтобы все рыцари его двора произвели этот опыт, но никому не удается покончить это дело, кроме незнакомого рыцаря, решающего его к своей еще большей славе и к великой радости инфанты, которая сочтет себя счастливейшей из смертных, найдя такого достойного избранника своих дум. Но суть дела состоит в том, что король или принц, или кто бы он там ни был, будет вести жестокую войну с таким же могущественным принцем, как он, и рыцарь, его гость, проведя несколько дней в его дворце, попросить у него позволения отправиться служить ему в этой войне. Король с большою любезностью дает ему это позволение, и рыцарь вежливо поцелует ему руки за пожалованную милость. И в ту же ночь он идет проститься с своей дамой, инфантой, через решетку сада, в который выходит ее спальня; здесь он уже несколько ран беседовал с нею при посредничестве одной фрейлины, поверенной всех ее тайн. Он вздыхает, она лишается чувств, фрейлина приносит воды и сильно беспокоится, видя, что наступает день, потому что не хочет, оберегая честь своей повелительницы, чтобы они были открыты. Наконец, инфанта приходит в сознание и через решетку протягивает рыцарю своя белые руки и он покрывает их тысячею поцелуев и орошает слезами, они условливаются, как подавать друг другу добрые и худые вести, и принцесса умоляет его, как можно меньше отсутствовать; он дает ей в этом обещание, подтверждая его тысячею клятв и, поцеловав еще раз ее руки, удаляется с таких горем в душе, что чуть от него не умирает. Он возвращается в свои покои, бросается в постель, но не смыкает глаз от тоски, вызванной этой жестокой разлукой. Рано утром он поднимается, идет проститься с королем, королевой и инфантой; но король и королева при прощанье с ним говорят, что инфанта нездорова и потому не может принять его посещения. Рыцарь догадывается, что причина этого нездоровья – огорчение вследствие разлуки с ним, сердце надрывается от скорби, и он сам едва в силах скрывать свое горе. Фрейлина, поверенная инфанты, присутствует при этой сцене, она все замечает и потом рассказывает своей повелительнице, которая со слезами слушает ее и говорит, что самую сильную печаль испытывает она оттого, что не знает, королевской крови ее рыцарь или нет. Фрейлина уверяет, что столько изящества, любезности и мужества могут встречаться только в рыцаре королевского рода. Огорченная инфанта принимает это утешение; она старается успокоиться, чтобы не возбуждать подозрения в своих родителях и через два дня показывается людям. Между тем рыцарь уехал. Он принимает участие в войне, бьет и одолевает врага короля, покоряет много городов, одерживает много побед. Он возвращается ко двору, видит свою даму на обычном месте их свиданий и условливается с всю, что в награду за свои услуги он будет проситься руки у ее отца. Король, не зная, кто рыцарь, не хочет отдавать ему принцессы, но все-таки принцесса, или через похищение, или каким-нибудь другим способом, делается женою рыцаря, и король, наконец, сам начинает считать этот брак великой честью, так как удалось открыть, что этот неизвестный рыцарь оказывается сыном храброго короля, не знаю какого королевства, потому что его, кажется, нет на карте. Отец умирает, инфанта ему наследует, и вот рыцарь – король. Тогда-то настает время осыпать щедротами своего оруженосца и всех тех, кто помогал ему достигнуть такого высокого положения. Он женит своего оруженосца на фрейлине инфанты, – той, конечно, которая была их поверенною и которая, по происхождению, дочь герцога первой степени.